Неточные совпадения
Закурив очень вонючую папиросу, он посмотрел в
синий дым ее, сунул руку за голенище сапога и положил на стол какую-то медную вещь, похожую на
ручку двери.
И видел я сам потом, уже спустя, картину сию, и этот луч самый, и реку — во всю стену вытянул, вся
синяя; и отрок милый тут же, обе
ручки к грудкам прижал, и маленькую барышню, и ежика — все потрафил.
Из маленьких
синих чашек, без
ручек, пьют чай, но не прикусывает широкоплечий ямщик по крошечке сахар, как у нас: сахару нет и не употребляют его с чаем.
Старинная фаянсовая посуда с
синими птицами и
синими деревьями оставалась та же, как и раньше; те же ложки и вилки из массивного серебра с вензелями на
ручках.
Спускаемся на Самотеку. После блеска новизны чувствуется старая Москва. На тротуарах и на площади толпится народ, идут с Сухаревки или стремятся туда. Несут разное старое хоботье: кто носильное тряпье, кто самовар, кто лампу или когда-то дорогую вазу с отбитой
ручкой. Вот мешок тащит оборванец, и сквозь дыру просвечивает какое-то
синее мясо. Хлюпают по грязи в мокрой одежде, еще не просохшей от дождя. Обоняется прелый запах трущобы.
«Питомцы Минервы (гимназисты) решительно оттеснили сынов Марса (гарнизонные и стрелковые офицеры), и прелестная богиня любви, до тех пор благосклонная к усам и эполетам, с стыдливой улыбкой поощрения протянула
ручку безусым юношам в
синих мундирах».
Сахаров первым успел просунуть свою коротко остриженную голову и торопливо приложился к барской
ручке, подавая пример стоявшим с хлебом-солью депутатам; мастеровым в дареных
синих кафтанах и старым служащим еще крепостной выправки.
Вот что думал Санин, ложась спать; но что он подумал на следующий день, когда Марья Николаевна нетерпеливо постучала коралловой
ручкой хлыстика в его дверь, когда он увидел ее на пороге своей комнаты — с шлейфом темно-синей амазонки на руке, с маленькой мужской шляпой на крупно заплетенных кудрях, с откинутым на плечо вуалем, с вызывающей улыбкой на губах, в глазах, на всем лице, — что он подумал тогда — об этом молчит история.
Отпаявшаяся втулка крана уныло опустилась, крышка съехала набекрень, из-под
ручек стекали капли олова, — лиловато-синий самовар казался вдребезги пьяным.
Шаги смолкли, и в открытой двери появился сначала
синий громадный шар с блестящими пуговицами, затем белая-белая коротенькая
ручка, и, наконец,
синий шар сделал какое-то смешное движение, пролез в дверь и вместе с ним появилась добродушная физиономия с длинным утиным носом и едва заметными сонными глазками.
И тут бабка выросла из-под земли и перекрестилась на дверную
ручку, на меня, на потолок. Но я уж не рассердился на нее. Повернулся, приказал Лидке впрыснуть камфару и по очереди дежурить возле нее. Затем ушел к себе через двор. Помню,
синий свет горел у меня в кабинете, лежал Додерляйн, валялись книги. Я подошел к дивану одетый, лег на него и сейчас же перестал видеть что бы то ни было; заснул и даже снов не видел.
Молодой, мельком взглянув на меня, снова опустил голову над кастрюлей. Я тихонько толкнул ногою его ногу, — он изумленно и гневно уставился на меня
синими глазами, держа кастрюлю за
ручку и как бы собираясь швырнуть ею в меня. Но, увидев, что я подмигиваю ему, сказал спокойно...
И Василий Свитка, и пан Лесницкий, и Иван Шишкин тоже гуляли по Невскому, но только без малейших внешних отличий
синего цвета. Зато маленький Анцыфрик, вместе с Лидинькой Затц, пришпилили себе целые кокарды, один к мерлушечьей шапке, другая к левому плечу на бурнусе, и в таком виде, под
ручку, прогуливались рядом с Ардальоном Полояровым, который сегодня решительно обращал на себя всеобщее внимание своими развевающимися по ветру лентами.
У папы была большая электрическая машина для лечения больных: огромный ясеневый комод, на верхней его крышке, под стеклом, блестящие медные
ручки, шишечки, стрелки, циферблаты, молоточки; внутри же комода, на полках, — ряды стеклянных сосудов необыкновенного вида; они были соединены между собою спиральными проволоками, обросли как будто белым инеем, а внутри темнели
синью медного купороса. Мы знали, что эти банки «накачивают электричество».
У дверей стоял, держась за
ручку, молодец в
синей чуйке.
Бюстики и карточки великих писателей, куча черновых рукописей, том Белинского с загнутой страницей, затылочная кость вместо пепельницы, газетный лист, сложенный небрежно, но так, чтобы видно было место, очерченное
синим карандашом, с крупной надписью на полях: «Подло!» Тут же с десяток свежеочиненных карандашей и
ручек с новыми перьями, очевидно положенных для того, чтобы внешние причины и случайности, вроде порчи пера, не могли прерывать ни на секунду свободного, творческого полета…
Она лежала навзничь. Короткая шубейка из вычерненной дубленой овчины красиво облегала ее стройный стан; из-под темно-синего сарафана выглядывали маленькие ножки, обутые в валенки, на раскинутых миниатюрных
ручках были надеты шерстяные рукавички; пряди золотистых волос выбились из-под большого платка, окутывавшего голову, на лоб, как бы выточенный из мрамора. Глаза княжны были закрыты, и темные, длинные ресницы рельефно оттеняли бледное, без кровинки красивое лицо с побелевшими полураскрытыми губами.
Она была в
синем бархатном платье, отделанном серебром; большие буфы-рукава оставляли обнаженными пухленькие маленькие
ручки до локтей, шея и часть спины были открыты большим вырезом лифа, на груди которого играла всеми цветами радуги бриллиантовая брошь, в форме луны. Кроме этой драгоценности, в маленьких розовеньких ушках Фанни Викторовны блестели великолепные солитеры, в волосах дорогая бриллиантовая звездочка, на обеих
ручках звенели браслеты, а пальчики были унизаны кольцами с драгоценными камнями.